Вечер был не лучше и не хуже бесчисленных других. Так же меланхолично завывал привольно разгулявшийся в горах во всю силушку свою богатырскую ветер. Так же монолитно и незыблемо возвышалась над головой толща негостеприимной сплошной скалы. Так же приветливо хмурились с распростёршихся холодным бескрайним пологом по тускнеющему небу пушистые кучевые облака, тёмно-серые и налитые влагой. Найдя в толще породы одной из гор глубокую нишу, вполне способную сойти за небольшую пещеру, Зел развёл там костёр. Взял в руки прихваченный из последней деревни, которую ему довелось миновать, трёхструнный музыкальный инструмент, вроде домры, он наигрывал совсем простенькую, но, несмотря на это, откровенно печальную мелодию. Можно было бы подумать, что ему тоскливо и грустно, но нет – он пребывал в своём стандартном состоянии духа. Если на то пошло, Грейвордсу, скорее, было даже хорошо сейчас. Он умиротворился так, что ощущал едва ли не счастье – счастье человека, нашедшего для себя какую-то точку абсолютного равновесия.
На костре неспешно, обстоятельно, с чувством, с толком, с расстановкой подрумянивалось нанизанное над огнём на палочки на манер шашлыка филе убитого по дороге оленя, здорового молодого самца, у которого, увы, не имелось ни шанса против профессионального наёмного бойца, даже, можно, пожалуй, сказать - убийцы. И насчёт жестокого обращения с животными к нему не стоило трудов обращаться – бесполезно. Как ни крути, а здоровому молодому организму как минимум изредка требуется потреблять свежее мясо. Лина бы подобный метод точно оценила. Хорошо, что её здесь не наличествовало, а то вся порция, как пить дать, ушла бы в одно её лицо. А Зел был слишком голоден, чтобы за просто так делиться. Даже с ней, невзирая на то, что Лине во многом симпатизировал.
Чу! Кто-то близился. Кончики ушей химеры шевельнулись, когда он прислушался к звуку шагов. И, хоть он и не прекратил перебирать и пощипывать струны, но внутренне напрягся, готовясь встречать незваного гостя, кем бы тот ни оказался.

Кого испугала? Его испугала? Зел от таких слов даже не снизошёл до того, чтобы презрительно фыркнуть. Он просто спокойно и оценивающе окинул взглядом фигуру незнакомой девушки с головы до ног – и обратно, пока не взглянул ей в глаза. Можно было поклясться, что он её на внутренних весах по степени угрозы и вообще полезности взвесил... Усмехнулся углами губ и, прекратив терзать инструмент почём зря, великодушно показал рукой на место у костра напротив себя, по другую сторону. Ну, да, что уж тут, предпочитал, чтобы представители противоположного пола слишком близко не подбирались и не разглядывали. Обычно их внимание ничего хорошего не сулило.
- Да оставайтесь, раз пришли, - нейтральным тоном тихо промолвил, даже, скорее, беззлобно проворчал химера, - Постараюсь не мешать Вам.
Отложив трёхструнную "подругу", Зел снял с огня один из импровизированных шампуров и, подув на крайний кусочек пару раз, откусил от того, пробуя, насколько готов ужин. Судя по всему, можно было приступать к трапезе. Устроившись на прежнем месте, Грейвордс с невозмутимым видом дзен-буддиста с многовековым стажем принялся неторопливо есть. Так, словно собирался растянуть это, безусловно, приятное занятие на несколько лет. Гостью он словно бы напрочь перестал замечать – но, на деле, ни на секунду не прекращал следить за ней краем глаза, готовый к любым сюрпризам. Мало ли кто мог её подослать, были такие люди, кому Зел успел насолить. Имелись и другие – считавшие по неведомой ему причине, что преследовать его по пятам очень интересно. И, если намерения первых были ему вполне ясны и прозрачны, то вторые, мягко говоря, вызывали серьёзное недоумение. Он не испытывал нужды в постоянных спутниках, особенно в малознакомых и странных... Хотя, насчёт последнего - куда уж им, кому бы то ни было, против той напрочь тронутой компании, с которой химера обычно имел дело?! Любой из той троицы на лопатки по набору необычностей положил бы всякого, вздумавшего с ними посостязаться.

Наверняка девушка не рассчитывала на ту реакцию, что последовала за её словами. Зелгадис тихо, почти беззвучно рассмеялся, качая головой – мол, и выдумает же такое. Потом соизволил пояснить причину своего неожиданного веселья:
- Леди, поверьте моему жизненному опыту, не стоит полагаться на знания мазоку. Они, конечно, обширны и всемерны, однако, чтобы получить хотя бы крупицу, нужно заплатить такую цену, что до конца жизни не окупится. Вам нужно попасть в кабалу к существам, подпитывающимся от наших страданий? Не рекомендовал бы пытаться... Ну, или, в лучшем случае, они обведут Вас вокруг пальца, используют, насколько им фантазии их извращённой хватит, и оставят ни с чем… - хотя говорил он вполне уравновешенно, спокойно, обстоятельно - будто терпеливый родитель, в сотый раз утомлённо, но подробно поясняющий любимому, но вымотавшему все нервы своей непонятливостью чаду, почему совать пальцы в печь нельзя, - взгляд химеры стал колючим и злым, стоило ему вспомнить фиолетововолосого джууошинкана, - Вот же бестия… - не находя достаточным уже озвученного, пробормотал Грейвордс себе под нос, уже ни к кому не обращаясь, даже не заметив, что и это произнёс вслух, - Думает, что все люди – идиоты, так, что ли? – шумно и сердито выдохнув, Зел резко поднялся на ноги, даже не то что отложив, а почти что отшвырнув шампур, на котором оставалась примерно треть последнего нанизанного на него кусочка. Пройдя к выходу из пещеры, уперев правую руку в бок, а левую опустив вдоль тела, он устремил взгляд наружу. Нет, не чтобы проверить, как там погода или не несёт ли к ним ещё кого-нибудь лихим ветром – метафора, конечно, ветра почти не наблюдалось, - а дабы дать собственной закипевшей голове охолонуть. Одного образа Кселлоса хватило, чтобы напрочь, без остатка, лишить его всего душевного равновесия.
Мазоку. Да, мазоку. Коне-ечно, они дадут ей совет. Мало не покажется.

У несчастного Зела от совершенно правильного предположения девушки чуть волосы на голове дыбом не встали. Наэлектризованная проволока – вот это было бы зрелище века. К счастью, незнакомку миновал подобный спектакль, а Грейвордс избавился от опасности угодить в смешное положение.
«Даже и не с одним…» - вспомнив Повелителя Ада Фибризо, чудовища в облике малолетки, склонного к истерикам и истреблению людей ради собственной забавы, а также собственного прадедушку, который, как оказалось, на протяжении лет этак сотни носил в себе частицу величайшего из мазоку, Рубиноокого Шабранигдо, химера нервно сглотнул. Неприятно вспоминать, как его жизнь пришлось выручать девушке, да ещё и по возрасту младшей. Ущемляет, знаете ли, здоровое мужское самолюбие. Стоило обращаться вот в это, каменное и синее, чтобы, в итоге, всё равно не суметь за себя постоять?! Оно понятно, что выше головы не прыгнешь, что он и так превзошёл отпущенные простому смертному пределы во многих отношениях, но от этого осознания менее обидно ничуть не становилось.
- А Вы весьма наблюдательны… - процедил Зел, не оборачиваясь.
Однако, леди ещё не договорила. Прослушав до конца, он неопределённо повёл плечами, как будто начав пожимать ими, но уже в процессе выполнения действия раздумав.
- Куда путь держите? – ни с того ни с сего, спросил химера, ему показалось, что это будет самым правильным в данной ситуации, - И как Вас зовут? - высказано это было характерным тоном человека, ни в коем случае не настаивающего на непременном ответе. Это было даже не желание непременно разузнать её настоящее имя, а, скорее, предложение сообщить, как лучше всего к ней обращаться. Даже если гостья вздумает подсунуть ему наспех сочинённый псевдоним. У каждого есть право на личную тайну. И у Зела более чем хватало своих, дабы не совать чрезмерно нос в чужие.
Вот теперь он повернулся к ней. Непроницаемые голубые глаза Зела не несли в себе никакого определённого выражения, но в целом выражения лица больше свидетельствовало о том, что он расположен к девушке. Умеренно-нейтрально расположен, даже помочь готов, если это не потребует каких-то сверхъестественных подвигов и самоотречения.

Морально Зела в этот самый миг придавила огромная "капля" весом в тонну, и, погребённый под ней, химера мог лишь едва-едва, конвульсивно, подёргивать ручками и ножками, безуспешно пытаясь выбраться. Но, конечно, он был слишком горд, чтобы это показать, лишь брови взлетели вверх, а рот непроизвольно искривился в ухмылке. Бешеная компания? Ну, спасибо на добром слове! Впрочем... Это лучше, чем "Безжалостные кровожадные чудовища, исчадия Ада, враги всего живого, явившиеся, чтобы сожрать нас, грешных, спасайся, кто может! Что, никто не смог?".
- Зря Вы так. Лина - вполне добрая и отзывчивая девушка... - самое интересное состояло в небольшом парадоксальном факте - сам Зел вполне верил в то, что так храбро озвучил - Характер, конечно, подкачал, но никто из нас не совершенен... - ему вдруг стало немного горько. Младшая Инверс столько раз спасала этот несчастный мир, никогда не унывала и могла выволочь из депрессии за шкирку даже булыжник - проверено на личном опыте, - а её боятся и не желают признавать, - Лина - девушка, а не монстр. И не сумасшедшая, - можно было подумать, что всё желание общаться у синекожего парня отпало. Если Мира рассчитывала, что он поддержит беседу о том, как ужасна и кошмарна Дажедра, она крупно ошиблась. Химера не обладал привычкой сплетничать о своих друзьях. Да ещё - в компании едва знакомых личностей.
Скрестив руки на груди и поджав губы, Зел теперь взирал на Мираделлу сверху вниз если и не враждебным, то, во всяком случае, недобрым взглядом.
- Зелгадис Грейвордс, - обронил он ровно так, будто это стало последним, что он ей вообще скажет.

Ну вот, теперь она увлеклась и перегнула палку в другую сторону… Попытки заверения в том, что их безумный отряд – аж почти что белые и пушистые зайки, выглядела ещё фальшивее. Чуть ли не как откровенная лесть, если совсем честно. Зел никаких иллюзий насчёт их зловещей деятельности не питал. У него самого за спиной разрушенных библиотек и святилищ было не счесть. Да и люди, дважды прибившие самого Шабранигдо – явно должны воплощать собой вселенское проклятие. Но ведь виной тому были отнюдь не их злобность, бездушие и бессердечность, а всего лишь неуёмный темперамент, когда очень сложно себя в чём бы то ни было ограничить и вовремя притормозить. Размах и широту души любили, что ж тут поделаешь.
А Мираделла оказалась забавной леди. Зел ещё раз оценивающе смерил её взглядом – и соизволил снизойти до того, чтобы простить. Впрочем, не то чтобы он по-настоящему обижался, просто в очередной раз отметил, мол, вот ещё одна… Не более того.
- Будем знакомы, - нейтрально промолвил он, - Очень приятно… - скорее, можно было поклясться, что ему смертельно скучно, ибо веков этак несколько назад как достало всё на свете - и не слишком-то хорошо было видеть такие глаза у человека, которому в лучшем случае лет двадцать исполнилось, - чем согласиться с тем, что он действительно испытывает какие-либо положительные эмоции. Каменное выражение лица, причём в буквальном смысле – каменное, - Если у Вас нет конкретной цели Ваших странствий, и Вы всего лишь ищете сведения по интересующей Вас теме – то, можно сказать, что наши интересы отчасти сходятся. А, если так, то… - и Зел вдруг, повинуясь не понятому даже им самим сиюминутному велению души, протянул ей раскрытую правую ладонь в перчатке без "пальцев" для пожатия, - …как полагаете, Вам не будет слишком неприятен такой спутник, как я? Предлагаю отправиться дальше совместно. Так безопаснее.
Вроде бы шутка, улыбнулся даже, а глаза серьёзные-серьёзные, с осадком беспокойства на дне. Слишком уж часто его отвергали безо всякой весомой причины, просто потому, что он им внешне не понравился.

Соприкосновение ладоней – что оно значило в современном мире, где пожимающий руку завтра мог оказаться мазоку и попытаться убить? Может быть, совсем ничего. Может быть, вместе они дойдут только до следующей развилки, а потом их дороги разойдутся навсегда. Каждый несёт в груди собственный ворох вопросов, ответы на которые никто не поможет найти. Только сам, всё всегда сам… Как же Зел от этого устал. Он просто взял и позволил себе здесь и сейчас немного раскрыться, чуть-чуть довериться. И сам чувствовал, что ему позарез требуется рядом кто-нибудь, способный растормошить, выволочь из той импровизированной норы, скорлупы, куда он сам старательно себя загнал и из которой так редко высовывался. А внутри-то у любой улитки и подводной раковины, как известно - нежное, мягкое, беззащитное мясо. Быть добычей вместо хищника ему, естественно, не могло понравиться, вот и защищался как мог. Притворялся, что не больно. Что не цепляют едкие слова и грубые нападки, косые взгляды и шепотки всех тех, кто не пожелал его понять...
- Я… - Грейвордс замялся, отводя взгляд и с меланхоличным видом вновь занимая место возле костра, как будто снова уходя в себя и запираясь там на большой амбарный замок, - Я искал способ… - огонь успокаивал, вселял присутствие духа и желание верить в наступление нового дня там, за завесой дождя, всё-таки пролившегося благодатным потоком на давно ожидавшую его пришествия землю, - Способ вернуть себе человеческое тело, - буркнул Зел, словно бы и сам толком не понимая, для чего что-то ей объясняет. Признание ему явно нелегко далось. Он ведь был слишком горд для того, чтобы признать вслух, да при наблюдателе – да, с ним что-то совсем не в порядке, он не в норме и никогда в ней не будет, пока не получит требуемое. Зачем? Пусть лучше думают, что он сам такую судьбу выбрал и всем вполне доволен, или, во всяком случае, его устраивает. А ещё – лучше бы вообще поменьше пялились и пореже заговаривали. Химера очень старательно внушал себе, что ему вовсе не нужна компания, но к чему он пришёл в итоге? К предложению только что встреченной девушке путешествовать вдвоём. Да, конечно, самостоятельный и самодостаточный. Никаких сомнений.
Подумав о Лине, Зел вскинул голову.
- Если мы с ней встретимся раньше, чем разойдёмся каждый в своём направлении - я познакомлю вас, обещаю.
Познакомит-то да. А вот защищать от издержек своеобразного воспитания младшей Инверс не станет. Сама хотела - вот и получит. А он мог лишь надеяться, что выживет. Лина всё-таки не так часто убивала людей, которые не причиняли ей вреда. А в том, что Мираделла на рыжую ведьму набросится с кулаками или заклинаниями наперевес, химера весьма и весьма сомневался.

Зелгадис только очень тяжело и очень безнадёжно вздохнул. Как-то так, что становилось, в принципе, понятно – надежду он уже почти потерял, но движется вперёд по инерции, потому что остановиться и признать, что проиграл, слишком страшно. Что ему тогда делать? Шагать, пока не упрётся в тупик. Да и тогда тоже продолжать пробиваться или делать подкоп.
Она не сможет помочь. Ну, кроме как... Выслушать?
Сам того не замечая, просто потому, что нужно было срочно отвлечься, химера вновь взял в руки инструмент, пробежался кончиками пальцев по струнам – длинный, переливчатый, печальный, будто пение жаворонка промозглым утром поздней осени, аккорд. Рука зависла над инструментом, голова – чуть запрокинута к тёмному своду пещеры, но глаза сомкнуты. Вид – задумчивый, почти изваяние поэта, ищущего вдохновения на предсмертное стихотворение. А потом… Потом Зел запел. Почти одновременно с тем, как вновь начал играть. Запел тихо и будто для самого себя. Хотя - так но, скорее всего, в первую очередь и было. А станет ли девушка слушать, или развернётся и уйдёт, или даже ляжет спать - её дело, которое его никак не касается.
- С ветки падающий лист
В день осенний золотист.
Он по воздуху кружится
И танцует как артист.
С ветки падающий лист…
Пожалуй, для него это была чуть больше, чем песня. Недаром она ему всегда нравилась. Мало на свете, на его вкус, имелось красивых текстов, воплощавших, к тому же, правду.
- Нет ни братьев, ни сестёр,
Он один на весь простор,
Он пьянеет от свободы
И пылает как костер…
Он один на весь простор…
И – чуть сильнее, почти удар по струнам, болезненный для них, судя по тому звону, что они издали. Это нужно было уметь – извлечь что-то связное и осмысленное из трёх струн.
- Если б листья знать могли,
Сколько лёту до земли…
А потом лежать-валяться
Под ногами и в пыли…
Если б листья знать могли…
И – почти шёпотом, опустив лицо:
- Если б листья знать могли…
И снова тряхнуть головой в движении гордом и непримиримом:
- Но для каждого из нас
Сердцу мил свободы час,
И порой не жалко жизни
Чтоб хлебнуть её хоть раз!
Последний раз перебрать струны...
- Если б листья знать могли...*
- мечтательно и протяжно.
Закончив, Зел несколько секунд вообще не издавал ни звука и даже не шевелился, так и замер – даже после того, как последний трепет тонких струн отзвучал. А потом – выдохнул через полуоткрытые губы, словно вместе с воздухом из него вышла вся сила, вся дерзость этого единственного листа, увлекаемого ветром в неведомые края.
- Эту песню написал человек, знающий, что такое свобода. И – что такое одиночество. Ведь эти понятия неразделимы…
В его зрачках горели тем самым костром тоска и надежда сорванного с ветви последнего листа. Его полёт ещё не закончился. Но - сколько ему осталось? До земли... В которую рано или поздно будут втоптаны все и каждый. Сильные, слабые, счастливые, неудачники - все.

Зела было очень сложно вообразить в качестве утешителя страдающих дам. Куда проще было представить, что он решает эту проблему парой пощёчин, а то и вовсе каким-нибудь не смертельным, но быстро отрезвляющим заклинанием, вроде Mono Volt - ну, а что, вполне оптимальное средство против капризов и истерик. Правда, иногда те, кого он "излечил" данным способом, начинали злиться, но всё лучше, чем потоки влаги из глаз в три ручья. Химере вообще весьма не нравились рыдающие леди любого возраста и общественного положения, пожалуй, больше них его отвращала лишь довольно щурящаяся, широко и безмятежно улыбающаяся, лоснящаяся рожа засранца Кселлоса - желание вмазать по таковой у него, пожалуй, возникало уже спонтанно, на голых рефлексах. Понимать расстроенных женщин - занятие вообще безнадёжное, то ли что-то болит у них, то ли ресницы выпадают и волосы секутся, то ли близкого потеряли... Больно надо вмешиваться не в своё дело, только свои собственные нервы без толку потратишь. Тем не менее, он не ударил Мираделлу, даже не рявкнул на неё, требуя взять себя в руки и не распускаться… С него сталось бы, конечно, но она не вызывала у него нужной для рукоприкладства степени отторжения. Напротив, он смотрел на неё с грустным пониманием, хотя, конечно, сам был весьма далёк от того, чтобы проронить хотя бы одну слезинку. А потом, когда прошли пара минут, а к лучшему ничего не изменилось, просто молча подошёл, с непроницаемым лицом утомлённого филантропа набросил на неё на манер пледа свой светлый плащ, а затем отвернулся, словно ничего и не случилось, подбросил в костёр пару веток, заготовленных им заранее, и устроился у стены, собираясь спать. "Культурная программа" на сегодня была закончена. И повторять, скорее всего, не станет, ещё не хватало, чтобы с ней всякий раз такое же приключалось.
- Доброй ночи, госпожа Мираделла... - нейтральным, бесстрастным, тоном обронил Зел, давая понять, что ни к каким дискуссиям и беседам он до утра более не склонен.

Проснулся Зел незадолго до рассвета. Что-то нарушило его отдых, выдернуло из царства липких, смутных, почти не несущих отдохновение снов. Немного посидев без движения и послушав, химера понял, что его настораживает. В целом, ничего сверхъестественного и удивительного, такое случается во время странствий. Это ещё даже не худшее.
Волчий вой. И слишком близко для того, чтобы можно было тот игнорировать. Поднявшись и покосившись на сладко посапывавшую под его плащом, на мягком покрывале, Мираделлу и решив не будить девушку, дабы не тревожить ту понапрасну, да и сомневаясь, что она захочет с ним говорить после того, как у них закончился вчерашний вечер, Зел повёл слегка затёкшими плечами и вышел из пещеры.
Дождь прекратился, но окрестности скрадывал густой, молочно-белый туман. Очертания редких деревьев, произраставших там, внизу, у подножия горы, а также криво торчавших из почти отвесной каменистой породы выше по склону, казались странно искажёнными, будто лапы сказочных чудовищ. Зел несколько раз повернул голову направо и налево, выжидая, пока звери появятся в поле его зрения. Они, видимо, не торопились. Ага, вон, показались. Идут так открыто, будто совсем стыд и страх потеряли.
Зел улыбнулся, поднимая ладонь, в которой засветился фиолетовый шарик. Сжав тот в кулак, он с размаха, в полную силу стукнул в землю. Магический импульс вызвал сотрясение по всей длине горной тропы, и вздыбившаяся земля попросту скинула с себя непрошеных гостей. Вдобавок к этому, землетрясение скинуло на них несколько увесистых валунов. Снизу раздался визг раненых животных. Больше никто из зверей подобраться не пытался.
Грейвордс вздохнул. Не то чтобы ему так уж нравилось калечить всех и вся вокруг себя. Просто иначе почему-то обычно не получалось. Ну, возможно, они и не погибли. Может быть, смогут выправиться. Или какой-нибудь мимохожий сумасшедший любитель живой природы подлечит, мало ли на свете странных людей… Но почему-то он всё равно решил, что Мираделле об этом небольшом инциденте рассказывать не станет, даже если они помирятся.

В качестве ответа на вопрос девушки Зел без слов пожал плечами, мол, что ему станется-то. Ни одна черта лица при этом не дрогнула, даже бровью не повёл. Как будто каждое утро уничтожал по десятку хищников и дюжине каких-нибудь других непотребных монстров. Вот просто хобби такое у человека, допустим. Или работа - она, кстати, о его профессии ведь не поинтересовалась, только свою назвала.
Вопрос Мираделлы был, конечно, в некотором смысле очень милым, и кого другого, наверно, даже тронул бы - обычно внимание другого человека бывает приятно. Но не для Грейвордса, привыкшего считать себя таким одиночкой, что дальше некуда. Ему, напротив, начинало казаться, что его считают немощным и не способным о себе позаботиться. А такое отношение его никак не устраивало... Либо же это была просто дань вежливости? В таком случае, тоже могла бы промолчать. Беспокойство, выказанное для проформы - даже хуже открытой лести.
- Если Вам больше не нужен мой плащ, не могли бы Вы его вернуть? - холодно поинтересовался он у неё таким тоном, будто три четверти суток пребывал сильно не в настроении, а остальную четверть - спал и питался. Безо всякого сомнения, он мог просто молча отобрать своё имущество обратно, но, на сей раз, видимо, решил для разнообразия соблюсти приличия, - Пожалуйста, соберите свои вещи. Будем выступать, - сообщил химера непререкаемым тоном человека, который прочно привык всё решать не только за себя, но и за всех своих спутников, если только те не отличались характером и темпераментом Лины Инверс. Мираделле до этой рыжей ведьмы было явно далеко. Тем хуже для неё... Если Мира не сможет его "поставить на место" прямо сейчас - потом лучше даже и не пытаться, не воспримет. Сделает физиономию в стиле классического: "Что, бунт на корабле? Прекратите, у нас нет на это времени...", будет красноречиво молчать, пока ей не станет совестно или попросту неловко за свои выпады, и всё.

Зелгадис же пребывал в приподнятом состоянии духа. Во всяком случае, сравнительно с его обычным настроением. Он был готов если не ко всему, то ко многому. Грейвордс и сам пошёл обратно, на ходу надевая и застёгивая плащ, дабы забрать из маленького грота свой вещмешок, сложенный ещё накануне. Впрочем, там почти ничего не было, только мелочи, полезные в пути - ничего по-настоящему важного и жизненно необходимого, чего нельзя было бы докупить в первом же попавшемся посёлке или заменить магией.
Дождавшись Мираделлы, химера улыбнулся ей самыми краешками губ, и взгляд его потеплел на пару сотых процента.
- Пожалуйста, госпожа Мираделла, если Вы устанете - сообщите об этом. Мы никуда не спешим и вполне можем позволить себе устроить привал.
Он считал её хорошей девушкой, хотя и немного слишком чувствительной. Но для женщин это нормально и вполне простительно.
***
Единственное место, где можно было перебраться через эти горы - Змеиный Перевал. Тропа была явно нахожена, тут даже проехать можно было, хоть и рискованное то было бы предприятие. Несколько тропинок, вроде той, по которой шли Зел и Мира, сливались в одну дорогу. Каменистую, неприветливую, лишь изредка скрашиваемую упрямо пробивавшейся сквозь щели между булыжниками чахлой травкой бледного желтовато-зелёного оттенка, сухой и колючей даже на вид. Валуны обильно покрывал мох. В общем, всё вполне живописно, хотя и сурово - но не для забравшихся в горы людей.
Что доказала выползшая на дорогу и нежащаяся в золотых лучах света змея. Большая. Маслянисто-чёрная. Завидев путников, она резко, раздражённо вскинулась, раздулась на манер кобры и зашипела.
- И тебе привет, - промолвил Зел, уставившись ей в зрачки, и бесконечно небрежным жестом поднял руку, будто отмахиваясь.
Ярко-синий луч, увы, не смог снести ей голову, но горло разрезал, и змея, издав звук баллона, из которого спускают воздух, и орошая лимонного цвета кровью землю, растянулась, издыхая.
Всё бы хорошо, но она тут была не одна. С другой стороны высунулись ещё две. Одна спускалась по скале, скользя меж выступов, вторая высунулась из норы.
Лицо Зела стало совсем страшным. Лицо опытного ассасина - вот каким оно казалось сейчас со стороны. И усмешка - странноватая, холодная и слегка безумная.

Bram Blazer

Последняя змея оказалась самой живучей, и везучей вдобавок, однако, Зелгадис не дал ей шанса ускользнуть, в его пальцах уже образовалось плетение очередного заклинания. Мысленно отметив, что Мираделла весьма неплохо колдует, но взглянув на неё лишь краем глаза, он отправил маленький алый шарик точно в цель.
- Dam Brass! – приказал химера.
Дам Брасс разносил вдребезги большие куски каменных стен. Разумеется, мягкую плоть живого существа он разорвал ещё более успешно. Буквально на ошмётки. Да и те растворились в дыме локального мини-взрыва.
- С этими всё. Хочу верить, что больше никто не притащится, - Грейвордс сделал такой жест, будто отряхивал руки, и удовлетворённо кивнул, будто бы сам себе, - Вы хорошо владеете магией. Получали образование в Гильдии, или самоучка? – впервые за всё время их знакомства на лице парня можно было заметить нечто вроде заинтересованности. Разумеется – в его личном, неподражаемом, стиле, когда никак нельзя разобрать, из вежливости ли он любопытствует, не желая оставлять собеседника совсем уж без внимания, или, может быть, вообще издевается, а то и задумал что-нибудь.
Говоря, он продолжил неспешное движение вперёд. Вообще, можно было принять это за прогулочный шаг, однако, химера теперь был ещё осторожнее, чем раньше, попутно с разговором высматривая новую опасность, будучи готов защищать Мираделлу хоть даже в буквальном смысле собственным телом.
- Я здесь впервые, но маршрут помню. А вот по ту сторону, вероятно, нам придётся разойтись. Я укажу Вам, в какую сторону идти до города, судя по карте – он находится у самого основания этой горы, а у меня есть одно дело… Несколько в иной стороне.
Зел не собирался распространяться о том, что нашёл сведения о ещё одном хранилище древних тайн. Не говоря о том, что на пути туда могут встретиться гораздо более опасные ловушки, чем такая вот пара-тройка пресмыкающихся, так он ещё и испытывал изрядные сомнения в том, что она одобрит его методы достижения целей. Да и делиться ведь придётся – хотя, если хотя бы частично легенда не врёт, с этим как раз проблем не будет, хватит всем, кто сумеет добраться.

Dam Brass

Зелгадис тихо рассмеялся. Догадка девушки его изрядно позабавила. Вот, значит, на кого он похож! Ну и ну! Что ж, будет знать... Хотя, с другой стороны, то, что он хотел получить, тоже в какой-то мере можно было считать сокровищем.
- Нет, что Вы. Богатства, клады, золото – это всё по части нашей Бандитоубийцы. Если сказать при ней это слово, она хоть на край света отправится. А я… - он вновь посерьезнел. Кстати, отвечал ведь уже на этот вопрос - или она решила, что он вчера солгал ей, и попыталась подловить его на вранье, рассчитывая, что, если Зелгадис обманывал её, то сегодня запутается в собственных "показаниях"? - Как я и говорил Вам вчера - я ищу способ вернуть себе человеческий облик. Тот, кто сделал меня таким, говорил, что процесс необратим. Собственно, то же самое я находил во всех мало-мальски приличных источниках. Невозможно вновь разделить то, что стало единым целым. Таковы основы создания химер. И поэтому эксперименты на людях запрещены. Каким бы великим магом ты ни являлся, ты не имеешь права на такое… - парень глубоко вздохнул, - К сожалению, любые табу он всегда игнорировал, когда так было выгодно ему. И вот результат… - он развёл руками, как бы показывая, - Один колдун в Атласе сказал мне, что, если я, невзирая ни на что, попробую разделить три сущности, скреплённые внутри меня, я погибну, потому что… Они уже давно стали частью моих плоти, крови и души, а заклятие моего создателя поддерживает жизнь во всей этой конструкции… И эта же магия давала ему надо мной полный контроль и власть, когда он был жив. Вне зависимости от моей воли, когда он хотел заставить меня ему служить - он в любой момент мог использовать эту связь. Хорошо, что ему не пришло в голову разрушить собственное плетение, ведь тогда бы я умер меньше, чем за минуту... Впрочем, отсюда я делаю вывод, что даже для него это было бы сложно осуществить быстро, - впрочем, была ещё такая версия, что Резо, на самом деле, в глубине души не хотел его убивать, однако, подобную Зелгадис с негодованием отмёл. Не хотел он верить, что этот человек способен на светлые чувства... Не хотел потому, что это тоже причиняло боль. Ему было проще думать, что тот Резо, которого он когда-то любил, или давно исчез, или вовсе никогда не существовал, умело обманывая каждого вокруг себя, включая родного внука. Допустить же, что крупицы добра там всё-таки имелись, и это он сам оказался так слеп, что пропустил все моменты, когда те ещё оставался шанс как-нибудь попытаться спасти. Если не помочь разгореться вновь - так хоть не позволить погаснуть... Да. Зел не хотел признавать, что все те годы был слишком зациклен на себе. Эгоистичен. И получил, честно говоря, по заслугам.
Грейвордс снова улыбнулся и, покачав головой, добавил:
- Неприятная история для молодой девушки, да? Прошу прощения.
Он ускорил шаг, обгоняя её на пару метров, и двинулся дальше с таким видом, будто тут же принялся корить себя за излишне трепливый язык. В самом деле, какое ей может быть дело до всего этого? Зел считал свою проблему личной и разбираться с ней хотел сам. Всё равно никто не мог ему помочь, а вызывать дополнительную убойную дозу сочувствия ему претило. Зачем столько наболтал? С другой стороны, скоро он опять останется один – вот тогда и намолчится вдосталь. Сомнительно, что Мираделла сможет извлечь из его рассказа много пользы для себя, или использовать тот  в каких-то корыстных целях.